все улыбки сосчитаны и заперты в праздник, как в клетку.
Записки Анонима говорили о том, что действительность, слагающаяся из действий, "имея слишком много слагаемых, слишком мала как сумма". Лишь отняв иннервацию у разрозненных, враздробь действующих нервных систем и отдав ее единому, центральному иннерватору, - учил Аноним, - можно планово организовать действитальность, раз навсегда покончив с кустарничающими "я". Заменив толчки воль толчками одной так называемой этической машины, построенной согласно последним достижениям морали и техники, можно добиться того, чтобы все отдали всё, то есть полного ех".
расстегнув грудь, она приблизила розовый сосок к рту младенца, тотчас же жадно задвигавшего губами, и, наклонившись, с улыбкой всматривалась во вздувшееся личико сосуна.
- Клянусь гусем, - рявкнул Гни, - спеленайте меня, потому что мне захотелось молока.
Ниг только облизал губы. А Инг, покачав головой, сказал:
- Если не вся истина, то две трети ее открыты младенцем: поглядите на этот крохотный беззубый ртишко - ему дано то, что не дано нам - умение сразу и есть, и целовать. Этот несмышленыш заставляет меня, о друзья мои, возвратиться мыслью от этих скудных и пыльных слов к пышным кущам райского сада, где все было дано человеку не частями и не враздробь, а целостно и полно. Но райские рощи отцвели, и трем смыслам, увы, стало тесно в одном рте.
Записки Анонима говорили о том, что действительность, слагающаяся из действий, "имея слишком много слагаемых, слишком мала как сумма". Лишь отняв иннервацию у разрозненных, враздробь действующих нервных систем и отдав ее единому, центральному иннерватору, - учил Аноним, - можно планово организовать действитальность, раз навсегда покончив с кустарничающими "я". Заменив толчки воль толчками одной так называемой этической машины, построенной согласно последним достижениям морали и техники, можно добиться того, чтобы все отдали всё, то есть полного ех".
расстегнув грудь, она приблизила розовый сосок к рту младенца, тотчас же жадно задвигавшего губами, и, наклонившись, с улыбкой всматривалась во вздувшееся личико сосуна.
- Клянусь гусем, - рявкнул Гни, - спеленайте меня, потому что мне захотелось молока.
Ниг только облизал губы. А Инг, покачав головой, сказал:
- Если не вся истина, то две трети ее открыты младенцем: поглядите на этот крохотный беззубый ртишко - ему дано то, что не дано нам - умение сразу и есть, и целовать. Этот несмышленыш заставляет меня, о друзья мои, возвратиться мыслью от этих скудных и пыльных слов к пышным кущам райского сада, где все было дано человеку не частями и не враздробь, а целостно и полно. Но райские рощи отцвели, и трем смыслам, увы, стало тесно в одном рте.