чтение после 10 км,душа и запаха анаши на ночной остановке

Когда тумак плюхается, атомы лупятся долой, вниз до самого дна чушки и сжимаются и кучкуются там, как яйца под хорошей хохлаткой. По прошествии течения некоторого времени они плавают себе вокруг и добираются наконец туда, где были. Но вот коль вы станете лупить по чушке довольно долго и достаточно сильно, они не будут успевать это делать, и что будет тогда?
— Это трудный вопрос.
— Обратитесь за правильным ответом к кузнецу, и он скажет вам, что чушка постепенно сойдет на нет, если вы будете упорно давать ей сильные плюхи. Некоторые из чушкиных атомов уйдут в молот, а другая половина — в стол, или в камень, или в конкретный предмет, лежащий у чушки под низом.
— Это хорошо известно, — согласился я.
— Результатом нетто и брутто всего этого является то, что у людей, проведших большую часть своей природной жизни в езде на желез ных велосипедах по каменистым дорогам нашего прихода, характеры перепутываются с характерами их велосипедов в результате взаимообмена атомами каждого из них, и вы бы удивились, если бы узнали, какое количество людей в этих местах — почти полулюди и полувелосипеды.

Как узнать, что у человека в венах много велосипеда?
— Если число его превышает пятьдесят, это можно без ошибочности определить по походке. Он будет всегда энергично ходить и никогда не сядет, а прислонится к стене отставленным локтем и так проведет у себя на кухне всю ночь вместо того, чтобы лечь в кровать. Если он пойдет слишком медленно или остановится на сере дине дороги, то непременно свалится плашмя, и какому-нибудь постороннему лицу придется его поднимать и вновь приводить в движение. В это прискорбное состояние въехал на велосипеде наш почтальон, и не думаю, что он из него когда-нибудь на велосипеде выедет.
— Я, наверно, никогда больше не сяду на велосипед, — сказал я.
— В небольших дозах это полезно, придает человеку прочность и насыщает его железом. Но ходить слишком далеко, слишком часто, слишком быстро вообще небезопасно. Постоянный треск ног по дороге вынуждает определенное количество дороги подняться в вас. Когда человек умирает, про него говорят, что он вернулся в глину, но чрезмерная ходьба наполняет вас глиной еще раньше (или хоронит кусочки вас вдоль по дороге) и выводит смерть встречать вас на полпути. Нелегко знать, каким путем лучше всего передвигать себя с одного места на другое.

чтение после покупки горчичного батона

Тут у меня появилась странная идея, не недостойная Де Селби. Почему Джо так встревожился от предположения, что у него есть тело? А что, если у него есть тело? Тело, внутри которого находится еще одно тело, тысячи таких тел друг в друге, как кожицы лука, уходящие к некому невообразимому концу? И не звено ли я сам в огромной цепи неощутимых существ, а знакомый мне мир — не внутренность ли это просто существа, чьим внутренним голосом являюсь я сам? Кто или что является сердцевиной и какое чудище в каком мире есть окончательный, ни в ком не содержащийся колосс? Бог? Ничто? Идут ли ко мне эти дикие мысли Снизу, или же они только что впервые забродили во мне для передачи Наверх?
Снизу, тявкнул Джо.
Спасибо.
Я ухожу.
Что?
Сматываюсь. Через две минуты увидим, кто чешуйчатый.
При этих нескольких словах мне немедленно сделалось дурно от страха, хотя смысл их был чересчур значительным, чтобы понять его без более подробного рассмотрения.
Чешуйчатая мысль — где я ее взял? — вскричал я.
Свыше, крикнул он.
Озадаченный и испуганный, я пытался разобраться в сложностях не только своей промежуточной зависимости и цепной неполноты, но также и опасной дополнительности и стыдной неизолированности