Мадам Обре навещала его часто, в свои 50 лет уставшая, по-пожилому жеманная в своем не осознанном (?) стремлении быть похожей на героинь скорее английских чем французских романов 19 века. Чувствуя нужность в подтверждении своей необходимости ему, не желая разочаровываться, сопротивляясь осознанию того что его некогда всепоглащающее стремление быть любимым ею давно прошло, и было, несомненно, на самом деле стремлением быть любимым женщиной как субъектом, она все же приходит, возмещая дефицит подтверждений ее привлекательности как самки иллюзиями желания, украденными собственной фантазией у реальности, в его глазах. Не сомневаясь в своей уникальности, полагая что она все еще может удерживать положение роковой женщины в его судьбе, она неумело дразня и не признаваясь даже себе во флирте уже почти два десятка лет все же отказывает ему в сомнительном праве быть удостоенным засвидетельствовать беспрецендентное удовольствие от плотской любви.