этот день в истории

3 мая .1993 года.


пытаясь избежать обыденности, я поступаю некрасиво по отношению к ней. Кладу ее на прокрустово ложе моих романтических клише и безжалостно расчленяю метафорами, вышедшими из употребления когда Альфред де Мюссе ходил пешком под стол. Они призваны упрятать наши с нею отношения в багет статичности, пантомимы, отсылающей к угодной мне трактовке. Что бы я заставал нас, меня с нею, как героев некоего уже написанного кем то произведения. В полночь я стою в дверном проеме, одетый в женский халат, свет из аквариума подсвечивает меня сзади, но не рассеивает полумрака, в который я погружен. Узкая, с редкими волосами грудь обнажена, из коротких рукавов торчат худые руки, массивная голова покачивается в густом и горьком бульоне ночи. Я думаю о себе как о живущем круглый год в ее осени .Вдыхая ее я чувствую запах палой листвы.Удостаивая ее таких уподоблений -я предаю ее,не умея видеть всего остального что в ней есть,что есть она и все то что Ее гораздо больше и щедрее чем Мое

этот день в истории

3 мая 1997 года.

По пути в Ялту,ко мне на 15 минут заскочил доктор Мельников,с ним был проходящий интернатуру врач мануалист с лицом мерзавца.На кухне мы выпили болгарского вина и он назначил мне белласпон.Я вышел на улицу когда их восьмерка отъезжала от дома,на заднем сиденьи сидели аляповатые и раскарашенные девки,смеясь сквозь тонированые стекла

завтрашний день в истории

4 мая 1990 года.

Сегодня ей исполнилось 34 года. Меня не было среди гостей. Я продал двухтомник Чехова и выпил на голодный желудок два бокала шампанского. Вечером стоял на остановке и смотрел на ее окна. На ней было платье которого я раньше не видел. Больше никого не было видно,будто она в квартире одна. Она все время ходила из кухни в гостиную. Я видел артикуляцию ее обращенных к кому то слов, улыбки, ее одиночество в коридоре, на пути к кухне, прикосновения к выключателям, после которых вспыхивал свет и словно подавая мне сигнал освещал ее. Лицо исчезало за дверцей холодильника, когда она склонялась к нему. Я смотрел на свои руки, отыскивая на ладонях следы прикосновений к ней и интерьеру ее вечера, как слуга который хвастается сам себе, что когда то ел за господским столом, лежал на простынях сюзерена, обнимая госпожу. Там где сейчас сидят невидимые нахлебники ее дня и едят нафаршированные ее женственностью блюда.

Когда я вернулся домой ,позвонил Вознесенский ,уверяя меня в принадлежности к искусству моего текста о Лифшице.

завтрашний день в истории

4 мая 1993 года


Сегодня ей 37 лет.По телефону она попросила моих пожеланий.Я пожелал ей продолжать меня любить.Она ответила :так будет.

Смотрю на молодых женщин как глубокий старик,который забыл или никогда не знал ,каково это- прикасаться к девушке,держаться с ней за руки,пить из одного стакана .Моей молодости не удается быть ровней их юности.моя ничего не знает и никогда не знала о себе.

на лекциях по биохимии я разглядываю своих согрупниц.большинство их них потухшие ,без пяти минут тетки ,прилежные ученицы своей расписанной по нотам участи.одна из них Похожа на голливудскую старлетку,хотя лицо в точечных шрамах от угрей.Она рано начала и сейчас живет с таксистом.Читает в коридорах на перемене "Унесенные ветром",сидя на стуле возле двери лаборатории для анализа мочи я спрятал под халатом,на животе листок с вопросами по контрольной,ей приходилось запускать мне руку за пазуху,касаясь моей груди и живота,что бы достать бумажку.когда я проделал этот трюк три раза она сказала:тебе что хочется что бы я опустила туда руку?так мне для этого не нужен предлог.я могу это сделать и без него.Я смутился и ответил:нет

если прибегнуть к литературным сравнениям то я смотрю на девушек как Марсель в "Под сенью девушек в цвету"

( Read more... )

наивен ли я полагая что в молодых женщинах есть нечто чего совсем нет в женщинах взрослых?

Бл.Августин "Внутри у меня был голод по внутреней пище,по тебе самом Боже мой,но не этим голодом я томился,у меня не было желания нетленной пищи не потому что я был сыт ею .чем больше я голодал,тем больше ею брезгал.

Я был любим,я тайком пробирался в тюрьму наслаждения ,весело надевал на себя путы горестей,что бы секли меня своими раскаленными железными розгами ревность,подозрение,страхи,гнев и ссоры"