вчера в истории

20 июля 1992 года

Меня позвали на съемки фильма "Сердца трех" по роману Джека Лондона и привезли на гору Демерджи.маленький автобус поднимался в сторону неба ,я смотрел на ехавшего вместе с нами Шевелькова и вспоминал В моей смерти прошу винить Клаву К,переводил взгляд на директора фильма ,40 летнюю женщину с заретушированной,будто подтертой ластиком красотой и думал что меня по прежнему не интересуют молодые женщины.Время пронесшееся как ураган сквозь ее тело сделало из нее страну ,по которой я был готов путешествовать Жаком Паганелем.
На большом плато у вершины горы где летали орлы, ставшее экранизацией Долины Затерянных Душ из романа,я был переодет в туземца потерявшейся души с копьем в руке и конусовидным париком на голове(Однако еще более странной, чем лица, была их одежда — мало чем примечательная у женщин, одетых в скромные длинные хитоны из домотканого холста, и весьма примечательная у мужчин, чей наряд из той же ткани был комичным подражанием костюмам, какие носили в Испании во времена первого путешествия Колумба. Некрасивые и угрюмые были эти мужчины и женщины, что часто наблюдается у племен, где приняты браки между родственниками, — словно отсутствие притока свежей крови лишает их жизнерадостности) .

Приехавшая вместе со мной анорексичная Лиза Шиманская суетилась будто она мой агент ,раскладывая вещи и готовя мне бутерброды.Энергия времени и места сделала из меня сторонника первобытной магии.Я стоял омытый высотой и смотрел на далекое море ,вершины соседних гор ,дымку сервировавшую представшее взору огромное пространство дольнего мира и мне казалось что я могу с помощью взгляда управлять частотой сердечных сокращений женщин,увеличивая паузы между систолами и диастолами до обморочной брадикардии.
Поданный Той Что Грезит ,королевы Акитавы я подошел к сидевшей на камне актрисе Пирет Мянгел игравшей в фильме мою повелительницу. Никогда до сих пор не видели они таких глаз — в них словно отражалось сияние всех подзвездных и надзвездных миров. Леонсия невольно подняла руку, точно хотела перекреститься, а Торрес, потрясенный этим взглядом, не только перекрестился, но и стал дрожащими губами шептать свою излюбленную молитву деве Марии. Даже Френсис и Генри смотрели на нее как завороженные, не в силах оторвать взгляда от бездонной синевы этих глаз, казавшихся совсем темными под сенью длинных черных ресниц.Она читала книгу Степной Волк и заговорила со мной с сильным эстонским акцентом .Мне ничего не оставалось кроме как говорить о Гессе Я сказал что не понимаю секрета популярности этой книги ,ведь что бы понять ее нужно обладать схожим опытом и неужели столько людей оказывались на краю безумия что бы узнать в степном волке себя?.Я расследовал глаза Пирет ,будто по радужной оболочке глаз можно как в иридодиагностике определить степень своей привлекательности для смотрящего на тебя.Меня она не интересовала,я хотел знать как я преломляюсь и отражаюсь внутри єтой прекрасной женщины что бы в нужный момент суметь породниться со всем чему хочу стать родным.Быть чужим для кого то казалось мне невыносимым,ощущая мир и людей надменными по отношению ко мне ,раненный этой надменностью я постоянно чувствовал себя ничтожеством которое бесполезно крутится под ногами занятых серьезными,в отличии от меня ,делами людей.

Начались съемки.Мы окружили место перед жертвенным камнем ,,жреца Солнца играл Игорь Кваша .Убив ударом в лоб топором Стаса Бакланова за то что тот нарушил волю бога ,он приказал убить Леонсию,Фрэнсиса и Торреса.Ему возразил Жора Дворников и мы закричали скандируя и воздевая руки :Волю Бога! Волю Бога!

После дубля ,полулежа на траве я гипнотизировал Алену Хмельницкую сидевшую рядом.Мне казалось она смотрит на меня не так как на других и выделяет среди толпы статистов.

Мне сказали что игравший Торреса Рафаел Котанджян недавно вернулся из Парижа и переспал со многими девушками из съемочной группы .Он сидел позади меня в белых шортах и рубашке, подставив солнцу обвешанную толстыми золотыми цепями волосатую грудь ,завидуя и чувствуя в нем соперника
я произнес для Бакланова 20 минутный монолог о снобизме,отвратительной породе мужчин -ебырей,я говорил так громко что бы меня слышал Рафаэл ,для которого єтот спич и предназначался .Я хотел произвести на него впечатление смесью красноречия и презрения,но кажется произвел его только на самого себя.чего было достаточно что бы усмириться.

вечером не желая расставаться со своим экранным образом я не снял бутафорской одежды и не смыл грим ,идя домой по улицам гурзуфа индейцем из долины затерянных душ, мимо глядящих мне вслед прохожих