чтение после выноса мусора с разбитым градусником

Будучи (считая себя) гедонистом, он вообще-то
стремится к комфорту; но это сложнее, чем тот домашний
комфорт, элементы которого фиксируются нашим
обществом: это такой комфорт, который он должен себе

устроить, обустроить сам (так мой дед Б. в конце жизни
соорудил у себя в комнате небольшой помост вдоль окна,
чтобы во время работы лучше видеть сад). Такой
личностный комфорт можно было бы назвать удобством
Удобство может обрести и теоретическое достоинство
(«По отношению к формализму нам следует не
дистанцироваться, а просто расположиться поудобнее»,
1971,I)1, а также и этическую силу: это добровольная
утрата всякого героизма, даже в наслаждении.


А для него — аналогия.
«Аналогические» искусства (кино, фотография),
«аналогические» методы (например, университетская
критика) дискредитированы. Почему? Потому что
аналогия подразумевает действие Природы, делает
источником истины «естественность»; это проклятие
аналогии подкрепляется еще и тем, что она неистребима
(Re, 1637, II) — как только мы видим некую форму, она
обязательно на что-то походит; человечество как бы
обречено на Аналогию, то есть в конечном счете на
Природность. Оттого-то художники и писатели так
стараются ее избежать. Каким образом? Посредством двух
противоположных эксцессов или, если угодно, двух видов
иронии, позволяющих высмеивать Аналогию, — либо
выказывая ей демонстративно плоскую почтительность
(это Копия — в ней нет греха), либо регулярно, по
правилам, деформируя объект подражания (это
Анаморфоза, CV, 44, II).

чтение после ужина салатом с помидорами,огурцом,яйцом и сыром

лексия, то есть фрагмент читаемого
текста, уподоблена участку неба, очерченному жезлом
римского жреца-гадателя. Такой образ пришелся ему по
душе: должно быть, красиво это было в древности —
жезл, указующий на небо, то есть именно на то, на что

указать нельзя; и потом, это безрассудный жест —
торжественно чертить границу, от которой тут же не
остается ничего, кроме умозрительного воспоминания о
расчерчивании; заниматься сугубо ритуальным и сугубо
произвольным приготовлением смысла.

вечернее чтение в шортах с обнаженным торсом

Нужна не просто лингвистика имен
собственных, но и их эротика; подобно голосу или запаху,
имя образует конечную точку томления — желание и
смерть, «последний вздох, остающийся от вещей», по
словам одного писателя прошлого века.

(no subject)

разыскивать поводы для усилий,не для того что бы осуществить достижение как таковое,приблизится с помощью усердия из точки а в точку б,а лишь для того что бы засвидетельствовать состоявшееся усилие,обозначив его,ради него самого совершенное,сбывшееся рвение,будто дань никем не предписанной гигиене времени