(no subject)

Сезонное удовольствие из козьего молока завернуто в каштановые листья. Надо есть с весны до осени. От прелых сушеных листьев к сыру пристает благородная специфическая плесень. Вкус раскрывается постепенно: от внешней оболочки к центру головки.
«Париж после полудня» — гениальная смесь китайского чая с флоридскими апельсинами, мадагаскарской ванилью и болгарской розой. Освежает, бодрит — вплоть до эйфории.

Цветы соли с острова Рэ» собираются летом на солевых озерах и не подвергаются никакой заводской обработке. Повышенная концентрация минеральных веществ превращают эту соль почти в лекарство. Используется в готовых блюдах. Хорошо, например, посолить «цветами» фуа-гра.

чтение после возвращения из магазина с рулоном туалетной бумаги подмышкой

Хармс в присущей ему гротескно-абсурдной форме сообщает, что «…оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока…акушерка…начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез…», затем выясняется, что его « запихали второпях не туда», и он вторично появился на свет после того, как матери дали слабительное. Таким образом, мать становится объектом насмешки, а сам автор, идентифицируя себя с экскрементами, демонстрирует крайнюю степень самоуничижения с налетом эмоционального изъяна, воссоздавая жизненный сценарий человека-неудачника, который и родился не как все и не смог реализоваться в жизни. С другой стороны, данную «метафору» можно рассмотреть как подтверждение отчужденности от матери, которая остается статично-безучастной во время событий, не проявляя интереса, каким именно путем родится её ребенок. Можно предположить, что Хармс пытается отомстить матери, обесценивая её образ, а затем, словно наказывая себя за неуважение к материнской фигуре, ассоциирует себя с нечистотами.


Хармс появлялся в общественных местах «в длинном клетчатом сюртуке и круглой шапочке, поражал изысканной вежливостью, которую ещё больше подчеркивала изображенная на его левой щеке собачка». «Иногда, по причинам тоже таинственным, перевязывал он лоб узенькой черной бархоткой. Так и ходил, подчиняясь внутренним законам». Одной из выдумок Хармса было «изобретение» себе брата, который якобы был приват-доцентом Петербургского университета, брюзги и сноба. Манерам этого «брата» он и подражал. Так, отправляясь в кафе, брал с собой серебряные чашки, вытаскивал их из чемоданчика и пил только из своей посуды. Когда шел в театр, то наклеивал фальшивые усы, заявляя, что мужчине «неприлично ходить в театр без усов».

Хармс дал своей меланхолии женское имя: «Игнавия».

. Дневниковая запись от 1938 года: «Подошел голым к окну. Напротив в доме, видно, кто-то возмутился, думаю, что морячка. Ко мне ввалился милиционер, дворник и ещё кто-то. Заявили, что я уже три года возмущаю жильцов в доме напротив. Я повесил занавески. Что приятнее взору: старуха в одной рубашке или молодой человек, совершенно голый

байки из прошлого 6

приходя на работу к матери я вижу ее сослуживицу-маленькую горбунью.

не стесняясь и сплетничая при мне со своей подругой,мать доверительно роассказывает как эта женщина нашла мужчину для того что бы он сделал ей ребенка.

я мечтательно-беззастенчиво заявляю:вот бы мне повстречать горбатую женщину,которая как и эта,попросит сделать ей ребенка

спустя несколько лет,попадая в арехе-типичный эмоциональный переплет,подчиняясь неведомой мне традиции

я звоню девушке -медсестре генетического центра при городском роддоме,-лежавшей с моей матерью в отоларинологическом отделении.

мама вернувшись из больницы стала мечтать о такой невестке как она.

юная еврейка,дочь директора мясного магазина на рынке,она выйдет потом замуж за дантиста,выпускника горловского зуботехнического техникума-

она поднимает трубку.я спрашиваю не использует ли их заведение услуги доноров спермы для оплодотворения бесплодных пар?


санитар в столовой хватает худого мужчину и усаживает его за стол словами :Жри давай!!

тот встав,резко поднимает ногу и бъет ребром стопы санитара в челюсть
тот отлетает круша на пути полета столы с расставленными тарелками

я дежурный по столовой флиртую с ядренной разносчицей пищи стоящей за окошком пищеблока.

другой пациент ,коллега по уборке,старается не отставать ,делая неуклюжие комплименты щедробедрой музе уборки

почти ревнуя я говорю:а скажи кто из нас симпатичнее он или я?

девушка улыбается и отвечает смотря на меня :тут и выбирать нечего,все и так ясно

прислонившись к косяку санитары с выпущенными наружу из под белого халата волосатыми торсами инкрустированными крестами,крутя в руках ключи в виде дверных ручек ,снисходительно наблюдают за происходящим


медсестра получившая бы оскара за исполнение роли старухи шапокляк,злобно сдавливает мне щеки белыми,костлявыми пальцами и заглядывает в рот выясняя не спрятал ли я под языком или за щекой таблетку тизерцина