(no subject)

ища защиты от транслирующего не для меня ,новости украинской политики телевизора,избегая всяких вестей о горoде и мире я стал использовать беруши аквамаринового цвета MACK'S Safe Sound soft faam earplugs

на улице вызывающие раздражение оранжевые полиэтиленовые ленты извивающиейся от ветра на машинахх заставяли меня избегать коньюктурного негодования приобщенности к сегодняшнему дню-берушами резонерских рассуждений о происходящем сегодня как о проблеме языковой чувствительности

ведь нормального во все времена и при всех нравах человека чье чувство уместности распостраняется в том числе и на слышимую и читаемую речь прежде всего должна коробить речь ,претенциозная риторика ,симукляры площадной искренности,нормальный человек будет искать убежища прежде всего от выражемого языком чужого волеизэяления кому бы оно не принадлежало,а потом от всего остального что лежит за декорацией слов

и если они все пеняют на себя,то на что пеняю я?

за то что мой побег не окончателен и я все же среди них слышащий эти мертвые,накачанные допингом безличностной эйфории слова

и если бы все они были такими же адептами эскапизма этому миру давно пришел бы пиздец

и я пеняю на свою энтропию

эмпатические выписки после полуночи

Когда я наедине с созданием, уже благодаря своему полу столь отлич-ным от меня, мое сознание отчужденности и ничтож-ности усиливается до того, что, отчаявшись сказать своей собеседнице хоть что-нибудь, что могло бы стать завязкой разговора, а также будучи неспособным по-ухаживать за ней, если оказывается, что она привлекает меня, я принимаюсь, за неимением другого предмета. говорить о самом себе; напряжение возрастает с каждой
моей фразой, и случается, что между мной и моей наперсницей начинают пробегать токи какой-го стран-ной драмы, ибо чем сильнее тревожит меня мое началь-ное смятение, тем сильнее тревога, с которой я говорю о самом себе, делая сильный упор на это чувство оди-ночества, отчужденности от внешнего мира, доходя в конце концов до того, что уже сам не могу разобрать, соответствует ли описанная мной трагедия непрестан-ной реальности моего существования или же она явля-ется образным выражением этой сиюминутной тревоги, которая меня охватывает, едва лишь я соприкасаюсь с каким-либо человеческим существом и сталкиваюсь с необходимостью говорить. Таким образом, перед лицом женщины я все время пребываю в состоянии какой-то неполноценности; чтобы между нами произошло что-либо решительное, необходимо, чтобы это она про-тянула мне руку; так что мне никогда не выпадает обычная роль самца, который добивается победы, и в этом столкновении двух сил я всегда представляю собой укрощенную стихию. Более того, идя в общем-то на поводу и пользуясь подвернувшейся возможностью, причем неважно, соответствует она моим желаниям или нет, я всякий раз испытываю унизительное ощущение, что снова довольствовался тем, что само шло в руки, что сам не делал выбора. Откуда это постоянное ощуще-ние слабости и в то же время обмана, если случается, что я люблю и любим?

(no subject)

читая Лейриса я гадал ,хрестоматийно ли то что описанно в отрывке из предыдущего поста для многих

так как откопал сейчас свой 14 летней давности текст



абсолютно перекликающийся с тем что я прочел у лейриса


написанный тогда когда я слыхом не слыхивал о таком авторе ,более того лейрис берет за лейтмотив образ юдифь убившей олоферна,и я с изумлением увидел сейчас что героиня моего текста написанного в начале 90 х тоже ассоцируется с юдифью для героя текста!

Беспокойные ночи и дни. Дни моленья к тебе юдифь. Я искал свой Сезам чтоб раскрылась кровавая рана из губ. Смену мук в себе узнавать все равно что перечитывать книгу


и


Я был смущен. Восхищение собой было безгранично. Впервые за 20 лет мужской жизни я начал свои отношения с женщиной не с флирта принимавшего у меня с разбегу форму исповеди и жалоб, что в большинстве случаев пугало а не приближало ко мне женщину. Сам того не сознавая я сумел поставить очаровавшую меня женщину в зависимость от моих действий. Это имело двоякую выгоду. С одной стороны я чувствовал себя более увереным, с другой я теперь боялся подвоха и то что возможно было бы искреним с ее стороны мною могло бы восприниматься как уловка что бы избежать последствий.

В него входишь как в шлюз... Первый кингстон искренности это когда он начинает говорить что страдает всегда и везд. Второй его труднее выдержать, когда он начинает говорить о женщине которая была... Третий - что он Еврей... Четвертый - это главное: он говорит что я нужна ему как никто




Сидя в ее машине я подумал что мужчиной так и не стал. Что как ребенок закатывающий истерики из за некупленной ему игрушки. Я закатываю такие же истерики из-за желания быть с женщиной

чтение на диване с чувством ужаса

Любовь - единствен-ная возможность совпадения между субъектом и объек-том, единственный способ достичь сакрального, како-вое представляет собой вожделенный объект в той мере, в какой он является для нас внешним и причудливым миром - подразумевает свое собственное отрицание в силу того, что обладать сакральным - это значит в то же время профанировать его и в конечном итоге разру-шать его, постепенно лишая его причудливости Дли-тельная любовь - это сакральное, которое медлит уме-реть. В грубом эротизме все происходит непосредствен-нее и яснее чтобы желание бодрствовало, надо лишь сменить объект. Несчастье начинается с того момента, когда человек больше не хочет менять объекта, когда он желает оставить сакральное за собой, у себя под рукой, на все время, когда ему уже мало обожать сакральное, но когда он хочет, сам став богом, стать в свою очередь Для другого сакральным, каковое другой будет все время обожать Ибо между этими сакральными друг для Друга существами, которые обожают друг друга, не ос-тается больше возможности какого-либо движения, разве что в направлении профанации, упадка